касаются бури.
прошептала ошарашенная Сфена.
Спасаясь от того, чтобы выпасть из Матери Ветров, Первая Зрачок вцепилась в Ма. Несколько глаз на ее руках лопнули, заливая ее кожу кровью. Бекир попытался уволить мать, скинув с нее Сфену. Борьба и ветер превратили комнату в вместилище хаоса, их отбросило к двери. Ма почувствовала, что в них кто-то стучит. На мгновение в щели показалось красное лицо Белокуна.
— Это Мамай! — зашипел глава Станции и потянулся к Бекиру.
На помощь юноше пришла Евге. Вместе они смогли оторвать Сфенну от Ма, вытолкать рудокос до Белокуна и закрыть за ним дверь. Ма подумала, что гораздо проще было бы сбросить Первую Зрачок со Станции вслед за Руфью, но и таким образом ее устроил. Пусть теперь Сфена разбирается с Белокуном. В последний момент, перед тем, как дверь плотно захлопнулась за Первой Зрачком, Евге выпустила суерного мацака и, словно в прощальном жесте, на мгновение коснулась окровавленного лица Белокуна.
— Вставай! — Бекир протянул Ма руку. — Должны прыгать. Станция сейчас разобьется.
— Я не могу… бакаса, — прохрипела Ма.
— Хорошо, все хорошо. — Эвге свиерным побегом коснулась манкура на руке
Ма — и боль утихла. Соревнуясь с ветром, они подошли к двери. Евге укуталась в простыню. Ма ее обхватила, Бекир натянул парашют. Несколько мгновений они как очарованные рассматривали бурю. Некоторые коптеры попытались вернуть на Тамань. Другие — набрать высоту. Но было поздно. Одну из машин прошила электрическая дуга, и та взорвалась в воздухе. Небо дрогнуло. Еще один коптер попал в водоворот. Буря крушила тяжелые коптеры, как дети разбивают ракушки.
Ма задрала голову и увидела крылатых существ, стремительно набирающих высоту, ища спасения от потоков воздуха. Буря примирила Птерокса и грифоны.
Мать Ветров сжимала круг вихрей, словно мукоэде ляин эр до сих пор держала оборону. Но Ма чувствовала, что ненадолго. Дешт наконец решил избавиться от язвы.
— Смотри! — Бекир показал на землю.
Кебап сунул против ветра. Он вонзал гигантский тесак в землю, вытаскивал обглоданные ноги из ядовитых болот и продолжал уходить. На плече он нес какое-нибудь тело. Кебап шел в центр бури — в самый большой смерч. Вихрь, как огромный червь, вгрызался в землю и двигался навстречу великану. За несколько секунд до столкновения Кебап откинул тесак и поднял над головой тело. Вихрь приобрел подобие огромной разинутой пасти, словно ребенок готовился проглотить сладкое. Перед тем, как над Кебапом сомкнулись челюсти, Бекир узнал в его руках Геру Серова.
— Надо прыгать: через мгновение уже будет поздно, — сказал Бекир. Ма кивнула.
Теперь он должен ему довериться. Бекир набрал в грудь воздух, сделал шаг и не оставил ей выбора.
— Прими меня, Дешт, — прошептала Ма и прыгнула за сыном.
Талавир. Закон амазонок
Симург приближался к суерному куполу. С каждым взмахом крыльев ужас Амаги перед необыкновенной бурей рос. Талавир сосредоточился на борьбе с Амагой и почти упустил тот момент, когда Симург на полной скорости вылетел из купола.
На мгновение они ослепли. Желто-белое солнце словно взорвалось. Талавир впервые увидел свет, лишенный розового цвета суету. Небо было прозрачно-голубым, вдали синело море. А земля на материке отливала зеленью. Мир за пределами
Кое-что существовал! За его спиной от этого осмеялась Черная Корова.
И в то же время Талавир увидел столбы дыма на севере. На Тамане что-то происходило.
А потом Симург так же стремительно устремился вниз. Ни один засоленный не мог долго находиться за пределами суерного купола.
Под ними раздался взрыв.
— Бекир! — закричала девочка. Ее пальцы снова стали горячими.
«Ма», — подумал Талавир, наблюдая за огнем, объявшим Матерь
Одной стороной Станция уже коснулась земли. А потом корпус развалился на две части. Мать
Ветров с грохотом упал и вспыхнул последним маревом. Огненная волна промчалась гнилыми болотами и погасла, как от дыхания гиганта.
Талавир стал спускаться — надеялся, что хоть кто-нибудь выжил. Над головой закричал король грифонов. Талавир подумал, что он ищет своих жен, но потом увидел окровавленное лицо Болбочана. Молодняк изрядно над ним поработал. Но Гуль, делившая с ним грифон, осталась невредимой.
Она размахивала руками. Талавир увидел Птерокса: тот летел к северо-западу. Позади Мато Дуковача сидела рыжеволосая женщина. Дреды вились в воздухе, как змеи, а может, и были наконец змеями. За Птероксом, безумно дергая конечностями, летела синяя птица. Наконец короткие крылья не выдержали веса — и птица шлепнулась рядом со Сфеной на спину зверя Мато Дуковача.
— Руф, — узнал перья Талавир.
— Догонять! — пронзительно прокричала Гуль.
Но король грифонов остался у Симурга.
На лице Болбочана Талавир прочитал те же мысли. Что бы Сфена пообещала Мато Дуковачу за спасение, у нее не было шансов выжить за пределами суерного купола. Талавир направил грифон к земле. Болбочан поступил так же.
Мукоэде ляин эр укрывали обломки Станции и тела погибших. Гнильники до сих пор курились.
Талавира охватило ужасное сознание, что на Матери Ветров никто не выжил. — Посмотри! — Девочка дернула его за руку. Сверху спускался парашют. А за ним — странный ангел с угольно-черными крыльями. Ангела клонило и бросало в разные стороны, словно это был его первый полет. Талавиру показалось, что тот вот-вот уронит свою ношу. Как только грифон приземлился, Талавир свалился с его спины и побежал навстречу ангелу. Он успел поймать ребенка, завернутого в простыню, и упал под тяжестью крылатого чудовища.
— Не касайся кожи девочки, — раздался голос Ма. Но девочка и сама хотела как можно быстрее уволиться. Она выбралась из рук Талавира и куда-то побежала. В тот момент ему было безразлично куда. Талавир почувствовал под руками тело Ма, впитав ее запах и не мог поверить, что они наконец-то встретились. Врач попыталась с него слезть, но еще сильнее запуталась в перепончатых, словно у летучей мыши, крыльях, покрытых на сгибах острыми шипами. Талавир осторожно отодвинул тонкую кожу и увидел знакомые зеленые глаза. Кроме крыльев она не изменилась. От этого открытия он резко почувствовал свои уродливые изменения: приросший к телу мусор, соль на коже, золотую бляшку на лбу.
